Best remembered for his illustrations of Sholem Aleichem's novels and short stories, the extraordinary work of Soviet graphic artist Anatoly Kaplan memorialises the poor but culturally rich and beloved landscape of the Eastern European Jewish shtetl.

Working with Hebrew script and folk art motifs, Kaplan’s paintings are imbued with trace memories of a once vibrant community, a distant echo of a world lost to us forever.  

Unlike many of his contemporaries, including Chagall, Zadkine, and Lipschitz, Anatoly Kaplan spent the entirety of his life and career in the land of his birth, choosing to remain even when the post-revolutionary era euphoria of Jewish rights and freedoms failed to survive the brutal reality of Soviet everyday life. Despite the Soviet suppression of Jewish culture, Anatoly Kaplan created a zone of artistic freedom and truth unthinkable for others working in the 1950’s to 1970’s, continuing to work with Jewish themes and imagery and attaining status as one of the few people in the Soviet Union permitted to be both a “Jewish” and “Soviet" artist. 

Supported by Genesis Philanthropy Group.

Особый, ни на что не похожий, бедный и грязный, но в то же время невероятно притягательный мир восточно-европейского еврейства проник в плоть и кровь картин советского графика Анатолия Каплана и как далекое эхо навсегда ушедшего мира сохранился в его картинах. Иллюстрации к повестям и рассказам Шолом-Алейхема стали «визитной карточкой» мастера: здесь и любование исчезнувшим миром штетла, и работа с еврейским шрифтом и мотивы народного искусства. Удивительно не только искусство Каплана, но и его судьба. В отличие от уехавших в Париж Шагала, Цадкина и Липшица, он остался в Советском Союзе. Послереволюционная эйфория от получения евреями прав и свобод достаточно быстро развеялась, столкнувшись с жестокой реальностью советской повседневности. С 1948 года интернационализм оборачивается против советских евреев: этот страшный год был «отмечен» убийством знаменитого актера Михоэлса, арестом и расстрелами крупнейших деятелей еврейской культуры и литературы, был закрыт Государственный еврейский театр, разгромлен Еврейский антифашистский комитет. Но не смотря на это в своих работах Анатолий Каплан создает зону немыслимой для 1950-70-х годов свободы и правды. Ему одному из немногих в Советском Союзе позволено было быть еврейским художником. Еврейство Шагала во Франции и США – прекрасно, но еврейство в советском искусстве Каплана – это подвиг.